– Вы хорошо выглядите, – сказал Дронго, обращаясь к англичанину. – Честное слово, вас можно принять за агента британской разведки. Никто другой не мог бы выглядеть столь элегантно.

– А вас можно принять за русского шпиона, – парировал Планнинг. – Вы одеваетесь так, что всем сразу становится ясно, на какие доходы вы живете. Неужели ваша частная практика приносит столько денег?

– Не меньше, чем ваша государственная служба, Планнинг, – улыбнулся Дронго.

К ним подошла представительница Швеции Инна-Линна Линквист. Когда-то она жила в Белоруссии, затем переселилась в Швецию, однако по-прежнему считала своим родным языком русский.

– Вы прекрасны выглядите, – сказала она, обращаясь к обоим мужчинам. – Кажется, вы самые элегантные мужчины в нашей группе. Разрешите провести один тест.

– Какой тест? – не понял Планнинг, которому Дронго перевел ее вопрос.

– Скажите, от какой фирмы у меня ремешок и блузка? – спросила, лукаво улыбнувшись, Инна-Линна.

Дронго перевел ее вопрос, и они, переглянувшись, усмехнулись. Для них подобные вопросы не было сложными.

– Ремешок от Ланвина, – сразу сказал Планнинг.

– А блузка от Кензо, – добавил Дронго.

– Точно! – всплеснула она руками. – Откуда вы узнали? Вам сказал мой отец? Он подарил мне эти вещи сегодня вечером. Он живет в Вильнюсе уже много лет.

Дронго видел ее отца в отеле. Это был красивый пожилой человек с аккуратно подстриженными бородкой и усами, похожий на русского дворянина начала века. У него были красивые руки, и он говорил на том правильном русском языке, на котором уже давно не говорили в самой России.

– К сожалению, мы не имеем чести знать вашего отца, – поклонился Дронго. – Но я думаю, что мы могли обойтись и без подсказки. Дело в том, что мы с моим другом часто путешествуем, а во время поездок вольно или невольно обращаем внимание на товары разных компаний и фирм, известных на Западе.

– Интересно, – кивнула она, – идемте скорее, там уже начали.

Она побежала по лестнице наверх. Планнинг взглянул на нее, потом на Дронго и несколько недовольно заметил:

– Настоящая ярмарка тщеславия. Зачем вы сказали ей про Кензо? Могли бы и не угадать для приличия.

– Не хотел отстать от вас. Вы ведь правильно назвали фирму «Ланвин». С вашим феноменальным вкусом...

– Не нужно, – отмахнулся англичанин. – Вы, между прочим, носите только коллекционные галстуки, тогда как у меня они обычные.

– Зато ваш костюм стоит в несколько раз дороже моего. У меня – от Валентино, а у вас – от Бриони. Кажется, в фильмах Джеймс Бонд ходит именно в таких костюмах.

– Не нужно меня сравнивать с этим кретином, – мрачно заметил Планнинг. – Я ведь вам говорил, что ношу только костюмы от Бриони. И то благодаря капиталам, которые скопил мой покойный отец.

– Вы идете на прием?

– Нет, конечно. Я жду машину из нашего посольства. Признаюсь, здесь я чувствую себя почти свободным. После плотной опеки, которой меня подвергли в Калининграде.

– Скажите спасибо, что все закончилось таким образом. Кажется, в демократической Португалии прием был гораздо хуже.

– Это еще нужно выяснить, кто в нас стрелял, – резонно заметил Планнинг.

Он увидел подъехавшую машину с британским флагом и поспешил к ней. Дронго проводил его взглядом и, войдя в здание, поднялся по лестнице. Прием было в разгаре, когда к нему подошел молодой человек в светло-зеленом френче. Юноше на вид было лет двадцать пять, у него были пышные светлые усы и пышная светлая шевелюра. С лица его не сходило радостное выражение, свойственное молодым людям.

– Я атташе по культуре украинского посольства, – сказал он, – а вы действительно Дронго.

– Нет, я его двойник, – пошутил он.

– Вы даже не представляете, как много я про вас слышал, – восторженно заявил атташе.

Дронго пришлось выпить и с этим атташе, и с двумя консулами, представлявшими соседние республики. Консулы даже сфотографировались с ним на память, но поспешили удалиться, когда к ним подошли представители Украины – Микола Зинчук, Юрий Семухович, Екатерина Вотанова и Андрей Бондаренко.

– Это тот самый Дронго, – счастливым голосом сообщил атташе. – Я был еще школьником, когда мне рассказывали про вас.

– Не нужно напоминать мне о моем возрасте, – попросил Дронго.

– Вы напрасно так комплексуете, – заметила Катя, – я ведь знаю, сколько вам лет. А наш атташе – молодой человек, десять лет назад он еще учился в школе.

– Я всегда был вашим поклонником, – не успокаивался атташе. – Вы даже не можете себе представить, насколько вы популярны на Украине. Как жаль, что здесь нет украинских женщин. О, вы даже не можете себе представить, как вас любят в Киеве!

– Действительно, не могу, – признался Дронго, – а из украинских женщин здесь есть одна, но она меня, кажется, недолюбливает.

– Неправда, – улыбнулась Вотанова, – мы даже скучали без вас в Калининграде, попав в другой отель.

– Вот именно, – поддержал ее Андрей.

– Не обращайте внимания на слова дипломатов, – шутливо посоветовал Зинчук, – они всегда все преувеличивают.

– Вы меня успокоили, – кивнул Дронго.

К нему подошла Мулайма Сингх.

– Говорят, что в Мальборке вы зарезали одного и пристрелили другого? – спросила она, лукаво усмехаясь.

– Никого я не резал. И тем более не стрелял. Это все слухи.

– Как вы дрались на мечах с Давидом, я видела. Но когда вы успели устроить дуэль с Альваро Бискарги, я не могу понять. Вы действительно его застрелили?

– Мулайма, ну разве можно говорить такие вещи? Неужели я похож на убийцу?

– Нет, – сказала она, поднимая бокал с шампанским.

Он тоже взял бокал с вином с подноса проходившего мимо официанта.

– Ваше здоровье, – сказал он Мулайме.

Они чокнулись.

– Почему у вас такое странное имя? – спросил Дронго. – Вы не похожи на индианку, хотя это имя встречается только в Индии.

– Мои родители познакомились в Индии, – пояснила Мулайма. – На самом деле бабушка у меня из рода Сингхов, и я взяла ее фамилию. Это мать моей матери. А мой дедушка, ее отец, был англичанином. Мой же отец – датчанин, и они встретились с моей матерью в Калькутте. Вот откуда мои экзотические имя и фамилия.

– Я был в Калькутте, – сказал Дронго. – Это было одно из самых интересных путешествий в моей жизни, но и самых тяжелых. Мне повезло, я был в этом городе в сентябре. Но там не было воздуха, то есть его не было совсем! Мы успевали добежать из отеля до автобуса с кондиционером, задыхаясь от влажности. Было полное ощущение, что мы в парной сауне.

– А вы не любите сауну? – вдруг лукаво спросила она.

– Люблю, – помрачнел Дронго.

«Неужели она вспомнила ганноверскую сауну?» – подумал он.

– Говорят еще, что вы женоненавистник и гоните всех, кто осмелится к вам постучаться, – продолжала она.

Значит, эта история еще не кончилась. Очевидно, немецкая журналистка рассказала кому-то о своей неудаче, та поделилась с подругой... Он нахмурился. Через несколько дней об этом будет знать вся группа.

– Это тоже неправда, – сказал он твердо, – абсолютная неправда. Наоборот, я очень люблю женщин.

– И если к вам придет женщина, вы ее не прогоните? – спросила она, откровенно улыбаясь.

«Только этого мне и не хватало», – подумал он, хотя Мулайма нравилась ему гораздо больше, чем немецкая журналистка, навязавшая ему свое общество в Ганновере.

– Надеюсь, не прогоню, – сказал он, быстро отходя от опасной собеседницы.

Оглянувшись, он увидел, что она пересказывает их разговор Мэрриет Меестер и Виржинии Захарьевой. Все трое громко смеялись, поглядывая в его сторону. Если сегодня к нему постучит к го-то из этих женщин, отказать он нс сможет. Нужно раз и навсегда отбить у них охоту стучаться в его дверь! Здесь столько мужчин. Впрочем, он не прав. Многие женщины в поездке уже нашли себе пары. Пикантность ситуации заключалась именно в том, что выбирали не мужчины, а женщины. И, выбирая себе партнера, настолько уверенно шли к цели, что у их избранников даже не возникало мысли попытаться хоть как-то избежать этой обременительно-приятной обязанности. И, кажется, он должен был стать последней жертвой одной из этих дам, все еще колебавшихся в своем выборе. С досады он выпил бокал вина, затем второй.